Дело на кордоне Глумовском

Лето уже ворвалось в нашу жизнь, и сезон пикников можно считать открытым. Имея автомобили и мобильные телефоны, мы чувствуем себя в безопасности в загородной тиши. А много ли минуло с девяностых, когда не всякий рисковал сунуться в лес, потому что неизвестно, кого там ещё встретишь?
Для рубрики «История» её автор Дмитрий Бантле припас один старинный и леденящий душу криминальный случай, происшедший в глухих мещёрских местах…


В 1924 году на Рязанщине разразилась история, потрясшая всех, – даже в том послереволюционном обществе, где грабежи считались обычным делом.

А дело было в разгар лета. В Спасском уезде, по берегам Пры, располагалось Кудомское лесничество. «Одно из самых глухих лесничеств в губернии», – писал о нём современник, газетный корреспондент.

Лесничий Иван Павлов (говорят, дальний родственник физиолога-рязанца) вместе с семьёй и сослуживцами (а это всех вместе 22 человека) жил на территории лесничества в местечке с говорящим названием – кордон Глумовский. Служба его состояла не только в том, чтобы следить за лесом, предупреждать пожары, ловить браконьеров и пресекать незаконные «порубки», как тогда говорили. На Глумовском кордоне отдельным зданием стояла контора, куда крестьяне вносили платежи – за лес, за земли пахотные…


Специфика времени


Тут необходимо кое-что уточнить. 1924 год – это время НЭПа. Колхозов никаких не было. Крестьяне брали землю в аренду у государства, которое, судя по исправно вносимым платежам, никого сильно не обременяло. Платежи эти скапливались в конторе, а затем какая-нибудь кляча в телеге увозила собранную сумму в уездный центр.

В понедельник, 14 июля, сторож лесничества Сорокин около восьми вечера вернулся с уборки сена, и обнаружил все двери запертыми изнутри. «За ягодами ушли!» – решил сторож, и стал бродить вокруг да около. Вскоре пригнал скотину и пастух лесничества, Василий Бойков. Стали ждать вместе, да только никто что-то не приходил. Вдруг увидели: у крыльца флигеля «разбросаны чугуны и всякая другая посуда».

«Тут что-то недоброе!» – сообразил пастух и побежал за две версты, на лесопильный завод – за подмогой. Вернулся с рабочими, всей компанией влезли в дом, видят – на постели труп лесничего.

Тем временем стемнело. Стали ждать утра в уверенности, что обитатели кордона в страхе бежали в лес, а лесничего, очевидно, убили грабители. Но когда это утро наступило, возвратился только один человек, который не убегал никуда, а ходил на покос. А возвратившись и войдя в свою комнату, выскочил оттуда с криком: «Жену убили!»

Ну а уж дальше, как стали при свете наступившего дня смотреть, что к чему, – нашли 19 трупов, от 6-месячного младенца до 37-летнего лесничего. Началось следствие.


Что видел паромщик


Надо отдать должное тогдашним сотрудникам уголовного розыска. Безо всякой техники, имея только служебное удостоверение и маузер, они уже через 12 суток после убийства задержали первого подозреваемого. Попался он с квитанцией на сданные в починку дамские часики, снятые (как тот браслетик в «Месте встречи…») с убитой жены лесничего.

Ценные показания дал паромщик, который перевозил (через Пру – можете представить, сколько воды в ней было!) группу неизвестных. «Одеты они были по-городски, один в кожаной куртке, другой в белой рубахе, некоторые в сандалиях и ботинках», – цитировал корреспондент газеты «Рабочий клич» его показания. У паромщика с замечательным именем Руф Команенко неизвестные спросили дорогу на кордон, а когда он, в свою очередь, спросил, зачем им туда, одёрнули:

– Тебе какое дело?

В ночь с понедельника на вторник крестьяне видели в лесу группу из 8-10 человек, которые куда-то шли. Собственно, всех их вскоре арестовали в Козлове (ныне – Мичуринск) и Михайлове.


В ожидании дела


Что оказались за люди? Большинство – лица без определённых занятий, сомнительного образа жизни, промышляющие перепродажей разного (ну ясное дело, краденого) товара. Но на их фоне оттенялись три профессиональных бандита.

Первый – Фомичёв, который топором зарубил 14 человек на кордоне. Свои показания он начал со слов:

– Тяжела слишком картина, чтобы её описывать… – и при этом держался «с поразительным самообладанием», а в заключение каждого допроса просил… его расстрелять. Окончил бухгалтерские курсы в Ленинграде, работал в банке, затем служил в Красной армии, но сбежал. Воровал, за что был отправлен в тюрьму в Смоленске, выйдя из которой, подался в Рязань, где и встретил «мужичка» (корреспондент неизменно почему-то брал это слово в кавычки). Мужичок поделился с ним, что живёт воровством.

– Что же ты воруешь, а такой рваный? – изумился Фомичёв. Вскоре подобрали себе в компанию ещё несколько друзей, и начали «ждать дела» (настоящего дела!).


Чем жила малина


Ждали недолго, но томительно. Сперва думали взять кооператив на Вознесенской улице – но в центре Рязани решили не рисковать.

Потом у плашкоутного моста через Оку ждали кассира Мурминской фабрики, но так и не дождались. Пришлось довольствоваться ограблением мещанина у вокзала. Так шли недели...

Чтобы совсем не заскучать, ездили к знакомым спекулянтам в Козлов, на квартире которых всё время происходили попойки и новые знакомства.

Тут-то Фомичёв и вспомнил, что в лесничествах бывают большие деньги. Он узнал об этом в тюрьме. И на квартире козловских мещан как раз свела его судьба с бывшем агентом ЧК (!) Горячевым, которого за недосмотр по должности отправили в концентрационный лагерь в Архангельск. Оттуда он бежал, прибыл в Козлов, где стал воровать, чтоб выжить… Дело, сулящее крупный заработок, ему было необходимо!

И под чьей же властью (реальной, хотя и отрицаемой на следствии) объединились эти ребята? Какого-то Фёдора Фёдорова, которого вся банда величала не иначе как Фединькой! И все в один голос давали показания, что Фёдоров, которого задержали по делу об убийстве, – не тот Фёдоров, который их Горбатый (простите, главарь).

В это даже можно было поверить: «подчёркнуто скромный вид, сложенные руки, опущенные глаза, почти не двигается. Вид юродивого, Ивана-Непомнящего. Голос высокий, еле слышный, елейный», – так рязанская газета характеризовала главаря шайки.

– По этому делу ничего не знаю… – произносил на суде елейный голос. – В тот день лазил по карманам на ярмарке в Козлове...

Роль его непосредственно в убийстве оказалась эпизодической: пока Фомичёв с Горячевым рубили, а их подельники связывали своих жертв, тот лишь стоял на крыльце, следя «за шухером»...


Показательный процесс


На процессе в здании рязанского Партклуба (где нынешняя облдума) предстали, вместе с непосредственными убийцами, тринадцать человек. Из них три козловских женщины, хозяйка развесёлой квартиры и её подруги. Из десяти мужчин девять участвовало в ограблении кордона, один – наводчик, крестьянин из Бельского, который в последний момент на дело не пошёл, сказавшись больным.

Вот как описывал процесс рязанский корреспондент – приведём только самые яркие цитаты:

«…От самого моста (где теперь Дом Художника, и рядом же – ныне действующий следственный изолятор. – Ред.) до Партклуба почти сплошной шпалерой стоит публика на тротуарах улиц. Конные милиционеры с трудом сдерживают эту лавину».

«– Родимые! – шамкает старуха беззубым ртом. – А скоро ли убивцев-то в тюрьму повезут? С утра тут стою не пимши не емши, ноги все затекли, спина заныла…»

«Смягчающих вину обстоятельств нет. Во избежание дальнейших преступлений их надо изъять из рядов общества».
  
Вот показательная цитата из письма, которыми рабочие и служащие разных организаций завалили суд:

«Общее собрание членов профсоюзов Сторожиловской волости просит пролетарский суд стереть с лица земли всех участников бандитской шайки».

А вот реплика из показаний, данных в зале суда:

«– Отчего убивали детей, телёнка?
– Чтоб их криков никто не мог услышать»...

Неудивительно, что семерых участников шайки приговорили к расстрелу. А корреспондент отметил, что Фомичёв – который своими руками зарубил 14 человек и на суде просил расстрела – после приговора… написал апелляцию. Впрочем, суд оставил приговор в силе.

Остальным дали от года условно до восьми лет тюрьмы.

Остаётся добавить только цифры. Около 970 рублей взяли бандиты в конторской кассе – при том, что Фомичёв признался, что ожидал найти «червонцев пятьсот». От 12 дней до месяца с момента преступления – такой срок понадобился оперативникам, чтобы задержать всех участников банды, да ещё и в разных городах. Через пять месяцев после убийства уже состоялся суд, которые длился пять дней.

Через три недели после вынесения приговора последовал расстрел.


Место трагедии


Нынешние охотники и бывалые туристы знают: Кудомов два. Сейчас Новый Кудом – деревенька, а по сути, тот же кордон, только с лесовозами и тракторами, и домов там не два, а двадцать. Попасть туда можно из Городного либо Деулина, по лету проедет даже городская малолитражечка; через Пру налажен крепчайший бревенчатый мост.

Не то Старый Кудом – собственно, место, где стоял тот самый Глумовский кордон в 1924 году. После разразившейся трагедии жить там никто не рискнул, и нам остались только точка на карте да поляна в лесу...

Использованы фото dimorfant.livejournal.com, strannik36.ru