Дело Доктора Лизы продолжается...
10.06.2019 19:09:00
– Я в какой-то степени чувствую себя среди столь компетентных и знающих людей «пассажиром без билета», – признался на встрече с журналистами американский адвокат русского происхождения, правозащитник и благотворитель Глеб Глинка. – Не могу себя причислить к глубоким знатокам трудов Николая Фёдорова, хотя с его учением я знаком и мысль о единстве человечества вызывает у меня безусловное уважение. Думаю, что идея о «всеобщем воскрешении» даёт людям надежду. После трагической гибели жены мне это особенно близко...
Признаюсь честно, возможность поговорить с Глебом Глебовичем лично меня привлекла отнюдь не желанием узнать его взгляд на идеи русского космизма.
– Чем запомнилось первое свидание?
– Прежде всего, местом встречи. У Лизы в этот день был зачёт по судебной медицине, и она попросила меня подождать у морга.
– В общем, первое свидание было испорчено?
– Ни в коем случае… Мне даже удалось произвести впечатление. Уже через неделю мы наверняка знали, что поженимся и всю жизнь проживём вместе.
– Ваша супруга была эмоциональным человеком?
– Очень. И во время наших семейных конфликтов иногда употребляла довольно специфические выражения. Часто те же слова я слышал от неё и по поводу человеческого равнодушия, ханжества, бюрократической чёрствости…
– Вы часто ссорились?
– Нет, но иногда, как и в каждой нормальной семье, случалось.
«Ты здесь не выживешь...»
...Прежде чем продолжить наш разговор с Глебом Глинкой, хотелось бы немного рассказать читателям об этом человеке. Он русский эмигрант во втором поколении. Отец родился в Симбирске в начале ХХ века, был достаточно известным советским поэтом, прозаиком, литературоведом и журналистом. В конце войны оказался на Западе. Жил в Париже и Бельгии, затем переехал в США. Сам Глеб Глинка окончил юридическую школу с отличием. Уже в 60-летнем возрасте в Москве получил диплом российского адвоката.
– Глеб Глебович, а как родилось решение уехать вместе с супругой и маленьким сыном в США?
– Это, прежде всего, её решение. Я был готов остаться и работать в России. Но, когда сказал об этом Лизе, она рассмеялась и сказала: «Ты здесь не выживешь!» И в 1990 году мы приняли решение уехать.
– Елизавета быстро адаптировалась в новой стране?
– Она в отличие от меня была по характеру экстравертом и хорошо умела находить общий язык с людьми. В США сразу пошла на курсы по паллиативной медицине. Работала в хосписе. Можно сказать, что с этого и началась её благотворительная деятельность.
Для неё был важен каждый человек
– Вы считаете, то, чем занималась Доктор Лиза, можно назвать благотворительностью?
– В широком смысле этого слова – да. Хотя для меня это достаточно сложный вопрос. Её часто упрекали в том, что свои усилия она расходует неэффективно. Могла бы привлекать значительные средства и помогать миллионам, а помогает сотням… Как врач, могла бы лечить людей, а вместо этого занимается тем, чтобы облегчает им путь в мир иной. Я думаю, то, чем занималась моя жена, правильнее было бы называть не благотворительностью, а милосердием. Она не мыслила категориями общества, страны… Для неё был важен каждый человек с его конкретной болью и бедой. Вот пример: она вывезла из Донецка 530 больных детей. И при этом каждого знала по имени, знала всех членов его семьи, все обстоятельства его жизни. Она ходила на Павелецкий вокзал и подкармливала бездомных. Бывало так, что я дарил ей дорогую вещь, а через несколько дней видел её на её подопечной с вокзала.
– Было обидно?
– Иногда… Но я понимал, что это – её духовная потребность. Что иначе она просто не может. Когда её мама тяжело заболела и лежала в коме в госпитале Бурденко, Лиза каждый день покупала её любимое мясо и перекручивала его в пасту, чтобы можно было кормить маму из тюбика. Прекрасно понимала: вкуса приготовленной пищи мама не чувствует, но тем не менее два с половиной года два раза в день приезжала в больницу и кормила маму, держала её за руку. В этом была вся она.
– Вы сегодня возглавляете фонд памяти Елизаветы Глинки. Получается?
– Я стараюсь… Просто пытаюсь продолжать дело, которому она отдала свою жизнь.
Беседовал Михаил Колкер
Использованы фото foma.ru, kulturologia.ru, из личного архива Глеба Глинки
Вернуться к списку
Признаюсь честно, возможность поговорить с Глебом Глебовичем лично меня привлекла отнюдь не желанием узнать его взгляд на идеи русского космизма.
Скорее, это была реакция на живую человеческую боль, которая всякий раз появлялась в его глазах при упоминании погибшей жены – Доктора Лизы. Ведь прошло уже более двух лет. И, скорее всего, Глебу Глинке приходилось не раз отвечать на вопросы журналистов. Кажется, должен был привыкнуть. Но, видимо, привыкнуть к потере тут просто невозможно.
Романтика у морга
– Глеб Глебович, как вы познакомились с Доктором Лизой?
– Совершенно случайно. В московском Доме художников была выставка экспрессионистов. У картин Эдварда Мунка я увидел совершенно потрясающую девушку. Она достала сигарету, тогда у вас ещё не было таких жёстких запретов на курение в общественных местах, а я тут же предложил ей зажигалку. Совершенно обнаглев, попросил разрешения позвонить. Как потом мне рассказывала Лиза, первое, о чём она подумала, – о моём возрасте. Я ей показался очень старым, что, в общем-то, не удивительно, ей на тот момент было чуть больше двадцати, а мне уже под сорок. Но почему-то она согласилась дать мне свой телефон. В тот же вечер я позвонил, и мы договорились встретиться.
Романтика у морга
– Глеб Глебович, как вы познакомились с Доктором Лизой?
– Совершенно случайно. В московском Доме художников была выставка экспрессионистов. У картин Эдварда Мунка я увидел совершенно потрясающую девушку. Она достала сигарету, тогда у вас ещё не было таких жёстких запретов на курение в общественных местах, а я тут же предложил ей зажигалку. Совершенно обнаглев, попросил разрешения позвонить. Как потом мне рассказывала Лиза, первое, о чём она подумала, – о моём возрасте. Я ей показался очень старым, что, в общем-то, не удивительно, ей на тот момент было чуть больше двадцати, а мне уже под сорок. Но почему-то она согласилась дать мне свой телефон. В тот же вечер я позвонил, и мы договорились встретиться.
– Чем запомнилось первое свидание?
– Прежде всего, местом встречи. У Лизы в этот день был зачёт по судебной медицине, и она попросила меня подождать у морга.
– Романтично…
– Ещё как… Тем более до этого я никогда не видел советского морга, хотя в американском бывал неоднократно. Контраст произвёл на меня большое впечатление.
– Ещё как… Тем более до этого я никогда не видел советского морга, хотя в американском бывал неоднократно. Контраст произвёл на меня большое впечатление.
– В общем, первое свидание было испорчено?
– Ни в коем случае… Мне даже удалось произвести впечатление. Уже через неделю мы наверняка знали, что поженимся и всю жизнь проживём вместе.
– Ваша супруга была эмоциональным человеком?– Очень. И во время наших семейных конфликтов иногда употребляла довольно специфические выражения. Часто те же слова я слышал от неё и по поводу человеческого равнодушия, ханжества, бюрократической чёрствости…
– Вы часто ссорились?
– Нет, но иногда, как и в каждой нормальной семье, случалось.
«Ты здесь не выживешь...»
...Прежде чем продолжить наш разговор с Глебом Глинкой, хотелось бы немного рассказать читателям об этом человеке. Он русский эмигрант во втором поколении. Отец родился в Симбирске в начале ХХ века, был достаточно известным советским поэтом, прозаиком, литературоведом и журналистом. В конце войны оказался на Западе. Жил в Париже и Бельгии, затем переехал в США. Сам Глеб Глинка окончил юридическую школу с отличием. Уже в 60-летнем возрасте в Москве получил диплом российского адвоката.
– Глеб Глебович, а как родилось решение уехать вместе с супругой и маленьким сыном в США?– Это, прежде всего, её решение. Я был готов остаться и работать в России. Но, когда сказал об этом Лизе, она рассмеялась и сказала: «Ты здесь не выживешь!» И в 1990 году мы приняли решение уехать.
– Елизавета быстро адаптировалась в новой стране?
– Она в отличие от меня была по характеру экстравертом и хорошо умела находить общий язык с людьми. В США сразу пошла на курсы по паллиативной медицине. Работала в хосписе. Можно сказать, что с этого и началась её благотворительная деятельность.
Для неё был важен каждый человек
– Вы считаете, то, чем занималась Доктор Лиза, можно назвать благотворительностью?
– В широком смысле этого слова – да. Хотя для меня это достаточно сложный вопрос. Её часто упрекали в том, что свои усилия она расходует неэффективно. Могла бы привлекать значительные средства и помогать миллионам, а помогает сотням… Как врач, могла бы лечить людей, а вместо этого занимается тем, чтобы облегчает им путь в мир иной. Я думаю, то, чем занималась моя жена, правильнее было бы называть не благотворительностью, а милосердием. Она не мыслила категориями общества, страны… Для неё был важен каждый человек с его конкретной болью и бедой. Вот пример: она вывезла из Донецка 530 больных детей. И при этом каждого знала по имени, знала всех членов его семьи, все обстоятельства его жизни. Она ходила на Павелецкий вокзал и подкармливала бездомных. Бывало так, что я дарил ей дорогую вещь, а через несколько дней видел её на её подопечной с вокзала.
– Было обидно?
– Иногда… Но я понимал, что это – её духовная потребность. Что иначе она просто не может. Когда её мама тяжело заболела и лежала в коме в госпитале Бурденко, Лиза каждый день покупала её любимое мясо и перекручивала его в пасту, чтобы можно было кормить маму из тюбика. Прекрасно понимала: вкуса приготовленной пищи мама не чувствует, но тем не менее два с половиной года два раза в день приезжала в больницу и кормила маму, держала её за руку. В этом была вся она.
– Вы сегодня возглавляете фонд памяти Елизаветы Глинки. Получается?
– Я стараюсь… Просто пытаюсь продолжать дело, которому она отдала свою жизнь.
Беседовал Михаил Колкер
Использованы фото foma.ru, kulturologia.ru, из личного архива Глеба Глинки
Задать вопрос редакции