Как нам пелось и мечталось…

Признаюсь честно, когда мы планировали эту статью, был совершенно уверен: работа над ней не вызовет особых затруднений. Автор с темой знаком не понаслышке, как говорится, в материале… Но всё оказалось не так просто.

Начнём с определения. Сказать точно, что такое авторская, она же бардовская, она же самодеятельная песня, до сего дня не могут даже специалисты. И начинаешь понимать Владимира Высоцкого, который терпеть не мог, когда его называли бардом или автором-исполнителем. Признавал единственное определение – поэт. Иногда прибавлял: «исполняющий свои стихи под гитару». А когда любители точных определений пристали с вопросами к Юрию Визбору, он, на мой взгляд совершенно точно, назвал три главные составляющие этого уникального явления: гитара, магнитофон, цензура. А уж какой ярлык к этому приклеить, пусть другие ломают головы…

С чего всё началось? Тоже нет ясного ответа.

Кто-то ведёт отсчёт с конца 30-х годов, когда советская молодёжь запела «Бригантину» Павла Когана. «Пьём за яростных, за непокорных…», рядом с песнями из кинофильмов Александрова эти строчки звучали как откровенная крамола! Кто-то идёт ещё дальше и вспоминает песенные миниатюры Александра Вертинского и городские романсы начала ХХ века...

Так или иначе, но уже в конце 50-х годов прошлого века ни одна студенческая вечеринка не обходилась без гитары.

Давид и Голиаф

– Авторская песня для меня – очень широкое понятие, – говорит учитель литературы одной из рязанских школ Леонид Кирсанов. – Чем, например, знаменитая «Песня полярных лётчиков» Городницкого отличается от гусарских романсов Дениса Давыдова? Только профессиональной тематикой. В XIX столетии мужскую доблесть и романтику олицетворяли гусары, в 60-х годах прошлого века – геологи и лётчики. А в середине 50-х из сталинских лагерей вернулась интеллигенция и на кухнях запели «Выкидуха моя, выкидуха» и «Окурочек». Так что для меня авторская песня это и «Сидел Ермак, объятый думой» Кондратия Рылеева, и «Купите папиросы» Германа Яблокова… Главный признак, пожалуй, принадлежность к контркультуре.

Думаю, с Леонидом Сергеевичем можно было бы поспорить. Но в главном, по-моему, он совершенно прав. Взаимоотношения авторской песни и государственной культуры в Советском Союзе напоминали битву между Давидом и Голиафом. С одной стороны огромные деньги, шум, блеск, грохот духовых… А с другой – маленький человек с гитарой. Казалось бы, цена авторской песне – трёшка. Но сила в ней порой как у Давидовой пращи…

Туристы из «радика»

– Впервые то, что принято называть авторской песней, я услышала в самом начале 60-х в студенческом общежитии «радика», – вспоминает бывший сотрудник «Глобуса», рязанская пенсионерка Нина Гуляева. – Сначала показалось, что все эти песенки очень наивные, да и мелодии какие-то примитивные. Я ведь музыкальную школу закончила… Но, странное дело, по силе эмоционального воздействия «Атланты» Городницкого вполне могли соперничать с Чайковским или Бетховеном. И даже трёх аккордов Окуджавы было вполне достаточно, чтобы рассказать о войне, дружбе, любви, верности…

Нина Алексеевна, сама о том не зная, находилась в эпицентре зарождения рязанской авторской песни. Именно в общежитии радиоинститута в начале 60-х годов прошлого века сформировался первый в городе КСП (клуб самодеятельной песни). Принято считать, что его участниками были в основном заядлые туристы, которых в то время в «радике» училось немало. Но на самом деле песни у костра были лишь поводом для того, чтобы собраться вместе…

О тексте и подтексте

– Очень быстро мы поняли, что у талантливых авторов весь этот туристический антураж – лишь верхний слой, за которым кроется истинный смысл, – рассуждает активный член первого рязанского КСП Григорий Артюшкин. – Взять хотя бы знаменитую песню Юрия Кукина «Про Париж…», где есть такие строки: «С Монмартром у костра, сегодня, как вчера – ну перестань, не надо про Париж… Здесь как на Плас Пигаль, весельем нужно лгать, тоской здесь никого не удивишь…» В стране за железным занавесом, где о Париже можно было только мечтать, эти строчки вызывали опасные ассоциации. В то время мало кто из нас знал, что Плас Пигаль – место, где находятся парижские публичные дома, но настроение, подтекст чувствовали прекрасно…

Я отлично помню эту песню… Её часто пели мои родители и их друзья. А ещё пели «Мы похоронены где-то под Нарвой» Александра Галича, «Балладу о королевском стрелке» Владимира Высоцкого, «Какой большой ветер» Новеллы Матвеевой…

Тут не могу не вспомнить, что лично для меня со знакомства с творчеством Окуджавы начался Пушкин. А точнее – нормальное, не школьное восприятие его поэзии. «А всё-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем поужинать, в «Яр» заскочить хоть на четверть часа… А всё-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему, и мы до сих пор все холопами числим себя…»

Не понимаю, чему удивлялись мои мама с папой, когда учительница по истории жаловалась на странные вопросы, которые на уроке задаёт ей семиклассник Миша Колкер…

На излёте эпохи

Грушинский фестиваль… Я всего один раз побывал на нём, в 1982 году. Это был первый фестиваль, проведённый без официального разрешения властей. Чтобы было понятно, о чём речь, необходима небольшая справка.

Всесоюзный фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина регулярно проводился под Самарой начиная с 1968 года. Валерий Грушин – студент Куйбышевского авиационного института, который в 1967 году погиб во время турпохода, спасая тонущих детей. Долгое время власти не обращали внимания на, как им казалось, совершенно безобидные студенческие посиделки. Ну, собрались несколько десятков человек у костра, попели песенки про дружбу и любовь, стоит ли беспокоиться компетентным органам?

Спохватились в 1975-м, когда на «Груше» собралось 100 тысяч человек. Говорят, что когда киносъёмку фестиваля доставили лично председателю КГБ Юрию Андропову, вопрос обсуждался на политбюро… Несколько лет «Грушу» пытались взять под жёсткий идеологический контроль, но было поздно… В 1980-м в связи с проведением Олимпиады фестиваль просто запретили.

А в 1982-м мы пробирались на фестивальную поляну, обходя милицейские кордоны и многочисленные компании «грибников» в штатском. Никто не знал, ограничатся ли власти пассивным наблюдением, или решатся на более жёсткие меры. Не решились… И слава богу! За два года до этого умер Высоцкий, и ещё свежа была память о сотнях тысяч людей, пришедших на Таганскую площадь. Грушинский фестиваль состоялся, и его победителем стал ещё совсем молодой автор-исполнитель из Челябинска Олег Митяев. Его песня «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» сегодня считается неофициальным гимном бардовского движения.

Тогда мы этого ещё не знали, но в те годы советская эпоха уже пребывала на излёте. Совсем скоро предстояло случиться перелому, а вслед за этим суждено было измениться и авторской песне. Но эти события останутся за рамками нашего рассказа…

МЕЖДУ ТЕМ: В 2007 году из-за целого ряда принципиальных разногласий Грушинский фестиваль разделился на два независимых проекта. Всероссийский фестиваль авторской песни им. В. Грушина на Фёдоровских лугах под Тольятти стал проводить Самарский областной Клуб авторской песни им. Валерия Грушина. А на традиционном месте на Мастрюковских озёрах организаторами фестиваля выступили сразу несколько организаций: фонд «Фестиваль авторской песни им. В. Грушина», творческое объединение «Самарские барды» и научно-производственная фирма «Мета». Объединение двух фестивалей в один произошло только в 2014 году. В настоящее время, помимо традиционного летнего времени, в Самаре фестиваль также проводят зимой. Музыканты «Зимнего Грушинского» выступают на сцене местной филармонии.