Мастер и подмастерья

09.08.2016 Описание

Сразу хочу попросить прощенья, за не совсем корректный заголовок. Не удержался. Как говорится, ради красного словца… На самом деле, сравнивать художественные достоинства прозы Булгакова и Платонова, Бабеля и Замятина, конечно, нельзя. Каждый из вышеназванных писателей - безусловная творческая индивидуальность, и рассуждать о том кто лучше или хуже, кто мастер, а кто подмастерье, по меньшей мере, бессмысленно... 

Мы вновь возвращаемся к любимой книжной полке. И, наверное, вы уже поняли, что речь пойдет о писателях советских. Настаиваю именно на этом определении. Потому что эпоха и страна СССР для каждого из них стали не просто фактом биографии.

Рассказывают, что после выхода «Конармии» Семену Михайловичу Будённому задали вопрос, нравится ли ему Бабель? «Бабель?» - с ударением на первом слоге переспросил легендарный командарм: «Смотря какая…». Как известно, Будённый книжек читать не любил, однако с циклом рассказов Исаака Бабеля всё же ознакомился. И взгляд интеллигента на конармейскую вольницу командарму категорически не понравился. Что послужило, если не причиной, то одним из поводов для ареста писателя в 1939 году...

Пароль из Бени Крика

- Бабеля для нас открыл мой однокурсник Серёга Литвиненко, - вспоминает выпускник рязанского истфака середины 60-х Николай Павленко. – Он притащил в институт только что изданный сборник рассказов. И, конечно, мы все поголовно заболели «Одесскими рассказами». Наша компания заговорила на языке Бени Крика и его друзей. « - Что сказать тёте Хане за облаву? - Скажи, Беня знает за облаву…» «- Хладнокровней, Маня, вы не на работе…» - эти, как и многие другие выражения, стали своеобразным паролем, по которому мы распознавали «своих» и «чужих»…

...Да-да, именно «свои» и «чужие». Совершенно согласен с Николаем Павленко. Бабель, Олеша, Булгаков, Ильф и Петров, и ещё ряд писателей, кроме прекрасных произведений подарили нам свой язык, тест на «группу крови», по которому мы определяли, как общаться с новым знакомым. Если читал, и можешь ответить цитатой на цитату – одно отношение и одна степень откровенности. А если на фразу: «Может, в этом и есть сермяжная правда…» твой собеседник удивлённо моргает глазами - другая.

- Это сегодня я осознаю: можно и не помнить, что говорил Васисуалий Лоханкин в «Золотом телёнке» и при этом быть вполне образованным человеком, - улыбается Николай Павленко. – И всё же, на мой взгляд, именно из этой питательной среды, из писателей 30-х годов вышли писатели и поэты-шестидесятники...

Стихотворная валюта

Оставим в стороне литературоведческие тонкости. Кроме своей очевидного таланта практически у каждого из кумиров интеллигенции шестидесятых была ещё и аура запретного плода. И, если в случае с Евгением Замятиным и его романом-антиутопией «Мы» запрет был полным, то многих других писателей издавали со значительными купюрами. Из романов Андрея Платонова даже в относительно демократические времена хрущёвской оттепели публиковали только отрывки. Реабилитированные Бабель и Мандельштам дошли до читателя в тоненьких сборниках. Даже ранние рассказы главного классика социалистического реализма Максима Горького подвергли значительным купюрам, и в полное собрание сочинений 1959-го года включили в сокращённом виде.

- Ахматова, Цветаева, Пастернак, Булгаков периодически издавались в СССР, но весьма в ограниченном количестве..., - вспоминает председатель рязанского общества книголюбов середины 70-х Евгений Фадеев. – Основная часть тиража уходила за границу для демонстрации демократических перемен, происходящих в Советском Союзе. В свободной продаже этих писателей можно было увидеть только в «Берёзке» (Закрытый магазин для иностранцев, торговавший за валюту – Авт.), на одной полке с чёрной икрой и матрёшками. Но всё равно, всеми правдами и неправдами мы доставали заветные тома...

Маленький чёрный томик стихов Анны Ахматовой... Выйдя из печати в 1977 году, он моментально стал библиографической редкостью и вожделенным дефицитом. Рассказывают, что в кабинете директора рязанского гастронома на площади Ленина в сейфе хранилось десять экземпляров, которые он презентовал наиболее нужным людям в обмен на соответствующие услуги...

Роман, как диагноз

Михаил Булгаков… Судьба этого писателя в СССР была полна таинственных знаков и мистических предзнаменований. Достаточно вспомнить историю о том, как Елена Сергеевна - последняя жена Булгакова, долгое время не могла установить памятник на его могиле. И вот, придя как-то на Новодевичье кладбище, она увидела в канаве по соседству с могилой мужа огромный валун. Попросила рабочих перевернуть камень. На другой его стороне было написано: «Николай Гоголь». Оказалось, что во время гоголевского юбилея на его могиле поставили «красивенький» бюст с надписью: «От советского правительства», а старый камень просто выкинули…

«Мастер и Маргарита» - культовый роман второй половины ХХ века без всякого преувеличения определил мировоззрение нескольких поколений советской интеллигенции.

- Впервые я прочитала роман в десятом классе, - вспоминает рязанская учительница английского языка Елена Симонова. (фото) – И несколько недель ходила, как в бреду. Нисколько не преувеличиваю. У меня даже температура поднялась. Мама врача вызвала. Он меня осмотрел и сказал маме: «Ничего не понимаю, вроде всё в порядке», а она ему: «Она недавно булгаговского «Мастера…» прочитала… «Ну тогда всё ясно…». И, знаете, то первое впечатление было настолько сильным, что я до сих пор помню каждое пятнышко на страницах журнала «Москва», где был напечатан роман...

Если вы думаете, что подобного рода реакция на «Мастера и Маргариту» была свойственна только особо впечатлительным натурам, ошибаетесь. Мой одноклассник, кандидат в мастера спорта по классической борьбе в тяжёлом весе, «шкаф» весом более ста килограммов, прибежал ко мне домой в шесть утра и перебудил всю семью. Он ночь напролёт читал «Мастера...», которого я ему дал накануне, и еле дождался рассвета, чтобы поделиться со мной своими чувствами.

- Конечно, роман гениальный, - считает тот самый одноклассник, а сегодня - известный рязанский врач-стоматолог Александр Киреев. – Но дело не только в этом. Это было настолько не похоже на всё, что я читал раньше в рамках школьной программы... Да и, вообще, ни на что не похоже, так что просто дух захватывало.

Шутка Воланда

Говорят, когда ослепший Булгаков диктовал жене последние строки «Мастера...», на квартиру умирающего писателя пришла телеграмма без подписи: «Аванс за книгу в размере 1966 рублей высылаем почтовым переводом». Самое удивительное, что к тому времени Булгаков, уже давно не печатался и никаких авансов не ожидал. «Шутки Воланда» - печально усмехнулся автор.

Впервые «Мастера…» напечатали в двух номерах журнала «Москва» в 1966 году и, до конца 70-х это было единственное издание. Но хотя журнальный вариант был чуть ли не в половину урезан по сравнению с оригиналом, прорыв, определённо, произошёл. Через два года лет появился знаменитый сборник с «Белой гвардией» и «Театральным романом», ну а там и первое полное издание, опять же для иностранцев...

Книжная полка нашей советской молодости… Вот двухтомник Михаила Зощенко, рядом - собрание сочинений Константина Паустовского. Ильф и Петров в оранжевом переплёте… Это не просто книги, это - прививка против пошлости, возможность остаться людьми в безвоздушном пространстве советского ханжества. Спасибо за то, что вы были в нашей жизни.

МЕЖДУ ТЕМ
Немногие знают, что первую попытку экранизации «Мастера и Маргариты» в Советском Союзе предпринял известнейший кинорежиссёр Эльдар Рязанов. В 1984 году он обратился с просьбой в идеологический отдел ЦК КПСС разрешить начать съёмки по собственному сценарию, однако, по распоряжению секретаря ЦК Михаила Зимянина режиссёру было категорически отказано.
  

Автор: Михаил Колкер
Теги: Культура
Вернуться к списку

Архив номеров

          

Задать вопрос редакции